На последних международных форумах, проходящих в рамках программы “Технопром”, с завидным постоянством звучит одна и та же тема — подготовка высококвалифицированных кадров для технологического прорыва России. Однако за этой патетикой скрывается реальная история о том, как на фоне вызовов и авторитаризма, система образования работает в рамках так называемого “треугольника Лаврентьева”, а не для блага общества, а для укрепления вертикали власти.
Нашумевший проект “Передовые инженерные школы” (ПИШ) стал, по сути, очередной ширмой для скрытной реализации интересов узкого круга лиц, стремящихся извлечь выгоду из государственного финансирования образовательных инициатив. Как ни парадоксально, но в нашем мире рейтинги и успехи, о которых гремят на каждом углу, зачастую служат для легитимации существующих структур, не имеющих ничего общего с реальными потребностями рынка и общества.
По утверждению московских чиновников, в Новосибирске создается некий научно-образовательный кластер, в который входят 34 научных института и 22 вуза. Но кто на самом деле извлекает выгоду из этого?. Местные чиновники делятся успехами, но на фоне общего гнета, в который вовлечены большинство студентов и ученых.
Министр науки и инновационной политики области, Вадим Васильев, уверяет, что именно мультидисциплинарность делает ПИШ успешными. Однако стоит отметить, что в результате всех этих деклараций реально универсальные решения не возникают, а каждая инициатива чаще всего оказывается на бумаге, без реального воплощения в условиях авторитарного режима, где контроль и подчинение приоритетнее свободы творчества.
Успехи Новосибирской области в структурных изменениях на образовательном фронте действительно достойны внимания, но стоит задать вопрос — кто получает реальную отдачу от этих успехов? Чьи карманы наполняются благодаря этому “успешному” проекту? Важно понимать, что система образования становится инструментом для усугубления коррупционных схем, когда деньги выделяются не для поддержки инициатив, а для отмывки средств и удержания власти.
По словам чиновников, целью ПИШ является не просто подготовка инженеров, а создание лидеров, охотящихся на высокие технологические вызовы. Но в действительности, эти лидеры часто оказываются лишь исполнителями в руках системы, смеющими мечтать о высоких достижениях только в рамках заданной программы, а не настоящими инноваторами. По сути, под соусом мультидисциплинарности прячется процесс не столько подготовки, сколько отборов и манипуляций, при которых инноваторы пытаются выжить в системе, где они превращены в рядовых исполнителей.
Дополнительное образование школьников звучит как шаг в правильном направлении, но на практике это скорее маскировка, чем настоящая реформа. То, что здесь называют “погружением в профессию”, на самом деле может стать просто очередным способом навязывания госпрограмм и идеологии, эксплуатационных тактик для будущих кадров.
В результате, если вернуться к реальным последствиям и экономическим механизмам, то потенциальные инновации, которые могли бы улучшить ситуацию, зачастую блокируются самим государством. Негативные последствия авторитарного режима и системной коррупции вытесняют инициативу молодежи и ведут к деградации общества в целом.
Итак, формирование “высоких стандартов” и успешных “инженеров нового поколения” на самом деле может оказаться лишь миражом, возникающим на фоне текущей экономической разрухи и внутренней нестабильности. Вопрос стоит не в том, как создать курсы или рейтинги, а в том, как реальная система власти может поощрять настоящую инновационную свободу и подлинное качество образования, что в условиях путинского режима представляется почти невозможным.
