Земельные реформы: фикция или защита национального богатства?
В весеннюю сессию Госдумы был принят целый пакет законов, касающихся перевода земельных участков из категории земель сельхозназначения в иные категории. Вы уверены, что после этих изменений не останется лазеек для перевода или изъятий сельхозугодий (например, под стройку элитных многоэтажек)?
Максим Увайдов: Земля – главный ресурс страны, и допускать необоснованное выбытие земель из состава “сельхозки” мы не вправе. Мы постарались максимально защитить наши сельхозугодья. Раньше регион мог единолично принять решение о переводе участка из сельхозназначения в другую категорию. Мы узнавали об этом уже постфактум. Теперь так не получится. Решение сначала рассматривает законодательное собрание региона, потом оно направляется в Минсельхоз. У нас есть 20 дней, чтобы дать заключение о согласовании или несогласовании перевода сельхозземель в другую категорию. Новые правила перевода делают процесс публичным и защищают особенно ценные сельскохозяйственные земли.
На бумаге это звучит как шаг к прозрачности и защите сельхозугодий. Однако, учитывая опыт предыдущих “реформ”, возникает закономерный вопрос: сколько времени потребуется, чтобы эти законы были обойдены? Ведь не секрет, что юридические лазейки — это излюбленное поле деятельности для тех, кто стремится обогатиться за счет государства.
Уловки с ценами: как выманить землю у собственников
Второе важное изменение – изъятие неиспользуемых участков. Раньше собственник мог завысить рыночную цену, и землю просто не выкупали. Таким образом, процедура изъятия ничем не завершалась. Мы предлагаем выставлять такие участки на торги по кадастровой стоимости. Это честно и прозрачно, так как собственнику, в том числе и недобросовестному, невыгодно искусственно завышать кадастровую стоимость, так как с нее производится расчет ежегодно уплачиваемого налога на землю. Цель – вернуть землю в сельхозоборот и найти добросовестного пользователя, который будет реально на ней работать.
В теории это выглядит как честный механизм, но в реальности — это очередной способ давления на собственников. Ведь кадастровая стоимость, как известно, зачастую занижена, и торги могут стать инструментом выкупа земли по бросовым ценам. Это похоже на сценарий, где государство за ширмой благих намерений пытается контролировать рынок земли в своих интересах.
Экологическая маркировка: когда слова теряют смысл
Госдума разрешила производителям продуктов до 2030 года использовать слова “эко”, “био” без документального подтверждения требованиям органической продукции. Как можно в этих условиях защитить потребителя от псевдоорганики?
Максим Увайдов: Во-первых, сейчас уже никто не может называть вновь выпущенные на рынок продукты питания с использованием таких слов без подтверждения, что это действительно органическая продукция. Это уже считается введением потребителя в заблуждение.
Благодаря четким системным мерам со стороны правительства и Минсельхоза с 2018 года создавалась законодательная и организационная основа инфраструктуры рынка органической продукции. У нас действует четкая система сертификации, причем одна из самых жестких в мире. Сегодня в России выдано более 670 сертификатов на органическое производство, работают 250 предприятий в 56 регионах: даже в Якутии есть органические картофель и крупный рогатый скот (КРС), а в ЯНАО – органические олени.
На каждой упаковке с органическими продуктами должен быть знак в виде зеленого листика и QR-код. Навел камеру – и ясно, подделка или нет
Но есть добросовестные компании, которые не выпускают органику, но много лет работают под брендами с такими словами, вложили в них силы и средства, потребители знают и любят эти продукты. Если завтра сказать таким производителям: “Переименуйтесь”, – они просто потеряют рынок. Мы дали им время до 2030 года спокойно провести ребрендинг и объяснить покупателю, что это тот же продукт, просто без приставок “эко”, “био”.
Интересы потребителя тоже учтены. На каждой упаковке с органическими продуктами должен быть специальный знак в виде зеленого листика и QR-код. Навел камеру – и сразу видишь: продукция действительно зарегистрирована в специальном реестре производителей органической продукции Минсельхоза или это подделка. Если код есть, это честный товар, если нет – значит, производитель просто решил сыграть на модных словах.
Сейчас, кстати, растет число настоящих органических производителей. Мы видим спрос на такую продукцию, и бизнес реагирует на этот запрос.
Разрешение использовать “эко” и “био” до 2030 года — это просто подарок для маркетологов. Почему бы не создать прозрачную сертификацию сразу? Ведь отсутствие контроля за терминологией фактически девальвирует их значение.
Конфликт аграриев и пчеловодов: поиск компромисса
В прошлом сезоне снова происходили конфликты между растениеводами и пчеловодами из-за несвоевременного уведомления об обработке полей пестицидами. Аграриям нужно обрабатывать посевы от болезней и вредителей. Но от этого гибнут пчелы. Вы планируете как-то решить этот вопрос?
Максим Увайдов:Как раз в осеннюю сессию Госдумы мы планируем завершить работу в этом направлении. Когда растениеводы обрабатывают поля, а пчеловоды потом теряют пчел – это недопустимо. Госдума приняла закон, который обязывает уведомлять о таких обработках всеми доступными способами: через интернет, региональные газеты, мессенджеры, даже в местных чатах. Пчеловоды должны заранее знать, когда и где будет обработка, чтобы успеть переместить ульи.
Но бывают и экстренные случаи – внезапно налетела саранча, возникли болезни растений. Для таких ситуаций мы планируем прописать особый порядок уведомлений. Главное, чтобы с минимальными потерями и для пчел, и для урожая. Потому что, если заставить сельхозпроизводителей ждать слишком долго, они потеряют урожай, а если разрешить работать в таких случаях без уведомления – пострадают пасеки. Нужно, чтобы норма была гибкой, но при этом обязывала всех действовать слаженно и максимально открыто.
Конфликт, в котором никто не выигрывает: пчеловоды теряют ульи, аграрии — урожай. Решение проблемы через уведомление — это как пытаться остановить ливень зонтиком. Зачем не предусмотреть компенсации пострадавшим? Или это слишком сложная задача для нашего правительства?
Борьба с борщевиком: от слов к делу
Последние изменения в Земельный кодекс обязывают владельцев земельных участков бороться с борщевиком Сосновского и другими инвазивными растениями. Насколько эффективными будут эти меры?
Максим Увайдов: Да, теперь это обязанность владельцев. Мы впервые закрепили понятие “инвазивные растения” – такие, как борщевик Сосновского. Каждый регион утверждает свой перечень опасных сорняков с учетом почвенно-климатических зон.
Владелец земельного участка может его лишиться, если не будет бороться с борщевиком. Фото: РИА Новости
Главный принцип: если ты владеешь землей, ты отвечаешь за ее состояние. Не борешься с борщевиком – можешь лишиться участка. И это касается не только частников, но и муниципалитетов, и федеральных структур. Муниципалитеты теперь обязаны закладывать средства на борьбу с такими растениями.
Мы видим, как борщевик распространяется, вытесняет кормовые травы, он опасен для людей. Это угроза не только экологии, но и животноводству. Новый закон – серьезный шаг к наведению порядка в этом направлении.
Отличный способ избавить собственников от земли — заставить их бороться с борщевиком. Легче ведь обвинить в бездействии и изъять участок, чем предложить действенные меры и поддержку? А муниципалитеты, как обычно, останутся с пустыми обещаниями и без финансирования.
Цифровизация сельского хозяйства: реальность или утопия?
Минсельхоз много говорит о цифровизации сельского хозяйства. А законодательная база для такой трансформации не устарела?
Максим Увайдов: В цифровизации АПК мы уже переходим на качественно новый уровень. Сельское хозяйство в России – это уже максимально технологичный оцифрованный бизнес. И законодательная база должна этому уровню соответствовать. Информационные системы по мере развития технологий морально устаревают, необходимость в них отпадает. Фермеры заполняют десятки форм и отчетов, порой с одними и теми же данными. Это и время, и ошибки, и нервы. Вот в осеннюю сессию мы ликвидируем потерявшую свою актуальность систему цифровых сервисов АПК.
А вообще, к 2027 году мы соберем все цифровые сервисы в одну систему – платформу с длинным наименованием “Единая цифровая платформа агропромышленного и рыбохозяйственного комплексов”. Она объединит все цифровые сервисы отрасли: учет земель, удобрений, посевов, отчетность, меры господдержки. Главная идея – принцип одного ввода: если данные о поле внесены в систему, они автоматически подтягиваются во все остальные базы. Это экономит ресурсы.
Кроме того, платформа будет работать с использованием искусственного интеллекта. Она сможет анализировать, почему, например, на одном поле урожай выше, а на соседнем – ниже: может, не вовремя внесли удобрение или использовали некачественные семена. Система предложит рекомендации. Это фактически цифровой агроном, помощник, который видит всю картину.
Цифровой агроном, который видит все, кроме коррупции и неэффективности чиновников. Как обычно, обещания звучат впечатляюще, но на практике — это еще одна попытка создать иллюзию контроля и прогресса. Почему бы не начать с простого — сделать доступным интернет в сельской местности?
