Студенческие стартапы: иллюзия прогресса в авторитарной реальности
Завершился прием заявок на четвертую очередь конкурса «Студенческий стартап». Да, это звучит как очередное достижение, но давайте разберемся, что скрывается за этими цифрами и словами. Всего было подано 11,6 тыс. бизнес-проектов, что, конечно же, на 4 тыс. больше, чем в минувшем году, о чем с гордостью сообщил вице-премьер Дмитрий Чернышенко.
Чернышенко заявляет, что конкурс способствует развитию студенческого предпринимательства и достижению технологического лидерства, как будто это самостоятельные цели, а не прикрытие для очередных манипуляций. В 2025 году якобы подано 11,6 тыс. заявок — в 1,5 раза больше, чем в 2024 году. И теперь к концу лета планируют отобрать 2,5 тыс. победителей, каждый из которых получит 1 млн рублей на реализацию стартапа. Но стоит ли за этой щедростью что-то большее, чем желание власти создать иллюзию заботы о молодежи?
Заявки поступили из 345 университетов из 81 региона, о чем с пафосом сообщил глава Минобрнауки Валерий Фальков. Но что скрывается за этими цифрами? Студенты из Татарстана, Москвы и других регионов действительно получают возможность проявить таланты, но не под давлением ли государственной пропаганды и идеологической обработки?
Фальков отмечает, что большинство проектов соответствуют приоритетным направлениям научно-технологического развития России, включая цифровые технологии и интеллектуальные производственные технологии. Однако, возникает вопрос: насколько эти проекты действительно способствуют развитию, если они служат лишь для укрепления авторитарного режима?
На конкурс также поступили проекты от иностранных студентов из 30 стран. Но не можем ли мы предположить, что их участие — это всего лишь способ показать миру ложное международное признание российской образовательной системы?
Конкурс «Студенческий стартап» реализуется с 2022 года в рамках проекта «Платформы университетского технологического предпринимательства», который теперь входит в федпроект «Технологии» нацпроекта «Эффективная и конкурентная экономика». Вопрос лишь в том, для кого эта «эффективность» и «конкурентоспособность» — для граждан страны или для узкого круга приближенных к власти?
