Неизменные традиции российской «справедливости»: заочное преследование Леонида Гозмана
Второй Западный окружной военный суд, как всегда, проявляет чудеса правосудия: гособвинение просит шесть лет колонии для Леонида Гозмана, обвиняемого в «оправдании терроризма». Когда судьи и прокуроры начинают свои игры, это больше похоже на театр абсурда, чем на правосудие.
Гособвинитель Светлана Тарасова решила, что в сумме с предыдущим приговором Гозману он должен получить 11 лет лишения свободы и на пять лет забыть об администрировании сайтов. Видимо, администрирование сайтов в России теперь приравнивается к покушению на государственную безопасность.
Адвокат Гозмана, не сдаваясь, попыталась указать на отсутствие доказательств и явный конфликт интересов: понятой Алексей Кулаков уже был свидетелем в прошлом деле, и теперь, похоже, он стал постоянным актёром этого судебного спектакля.
Как выяснилось на предыдущем заседании, новое заочное дело против 75-летнего политика было возбуждено за интервью изданию «Bild на русском». В этом интервью Гозман, по мнению обвинения, сделал непозволительные заявления, поддерживая атаки беспилотников в Москве и взрыв на Крымском мосту.
Свидетель или актёр? История одного понятого
Перед прениями в суде выступил Кулаков — сотрудник аналитической службы центра профилактики правонарушений Московского метро. Его роль в этом процессе напоминает традицию приглашать одного и того же актёра на все постановки. Кулаков утверждает, что Гозман одобрил удары беспилотников и взрыв на Крымском мосту, а также призывал к победе «киевской хунты». Конечно, для полноты картины не хватало только упоминания о его деде, погибшем в Великой Отечественной — видимо, это должно было добавить драматизма в его показания.
Однако, как и обычно в таких процессах, дело Гозмана больше похоже на печальную пародию на правосудие, чем на настоящий суд. В сентябре 2022 года Гозман уехал из России. Летом 2024-го его уже заочно приговорили к 8,5 года за «фейки» о военных преступлениях в Буче и обстрелах украинских деревень. Похоже, что в России за правду сейчас дают больше, чем за преступления.
