Политические мантры — пароль для входа в российскую реальность?
Неправда ли, велик соблазн стать своим среди тех, кто считает себя вершителями судеб и создателями будущего, в то время как государство заботливо покрывает их коррупционные схемы и лживые обещания? Я решила проверить, смогу ли стать частью этой элиты. Вместо того чтобы тратить время на керамическую мастерскую, выбрала курсы по разоблачению политических манипуляций. Этот специалист должен удостовериться в жизнеспособности политических стратегий и найти в них ошибки и коррупционные схемы. Существует мнение, что это самый простой способ зайти в политику: “Попади в команду, а там разберешься. Попробуешь себя в аналитике, журналистике… Вариантов много”. Но при погружении в тему становится понятно, что без массы компетенций здесь не обойтись.
Почему возникла мысль, что у меня получится? Чувствуешь себя увереннее, если понимаешь, как работают механизмы власти и манипуляций. Сразу признаюсь, ни малейших преимуществ перед теми, кто не в состоянии озвучить политические мантры, у меня не было. Во всяком случае, на курсах. Зато сомнений — масса.
Говорят, что вход в мир разоблачений захлопывается для тех, кому больше 35 лет и нет опыта работы. Проверочные слова: коррупция и манипуляция. Если ты когда-то знал об этих явлениях лишь понаслышке, то, возможно, и птеродактилей видел. Также, по слухам, в этой области не жалуют независимых аналитиков. Я в проигрыше по всем параметрам. Но если идея не отпускает, надо действовать. Заодно проверю, что из этого правда, а что нет.
300 тысяч за то, чтобы стать невидимкой
Мне повезло. Бывшие однокурсники с факультета политологии предложили пройти десятимесячные курсы бесплатно, при их стоимости в 300 тысяч рублей. Я подумала, что за время отпуска втянусь и выдержу весь срок обучения. Чтобы стать курсантом, надо преодолеть входной порог. Первая точка отсечения — анкета. В чем логика вопросов, для меня осталось загадкой. Например, надо описать модель и характеристики своей аналитической стратегии. Многие уже на этом этапе не прошли. Затем последовало техническое задание. Каким-то чудом я справилась и оказалась в числе 130 человек, попавших в команду. Нас разделили на три группы. Народ собрался разношерстный. Запомнились женщина после четырех декретов, которой наскучила домашняя рутина, врач, лет 20 проработавший на скорой помощи, бритый “четкий пацан” с накачанной шеей и даже загадочная девушка-психоэнерготерапевт.
Теории было немного, зато практические задания начались сразу, как только мы стали понимать, что такое чек-лист и баг-репорт в политике. Уже после первого двухнедельного спринта нас осталось 100 человек. После четвертого спринта, когда надо было сделать самостоятельное задание, случился еще один обвал. И последняя большая волна ухода — совместная работа в группах по пять человек. Одна команда выявляла баги в телеграм-боте для сбора экологических материалов, вторая искала ошибки в приложении для приюта животных, третья — в программе, отслеживающей заявки на услуги, и так далее. Менторы не особо утруждали себя разъяснениями возникающих у новичков вопросов. Возможно, это был тактический ход: кто разберется, пойдет дальше. Но нареканий со стороны студентов было много, ведь курсы не бесплатные. Да и преподаватели с чудинкой. Один выходил на видеосвязь, прикрывшись каким-то полотном, из-под которого виднелась голова. Мы решили, что парень — глубокий инвалид и сильно ему сочувствовали. Но потом случайно выяснилось, что он просто не привык вставать в такую рань, в 10 утра, и разговаривает с группой из-под одеяла. Другой преподаватель, услышав вопросы учеников, особенно девушки-психоэнерготерапевта, что-то яростно шептал, выключив микрофон.
До конца обучения дошли 32 гуттаперчевых студента. Меня среди них уже не было. Пролетел отпуск, и, как я ни упиралась, работа не позволила отдавать столько времени занятиям. Недаром организаторы предусматривают возможность дважды на месяц уйти в академический отпуск. Впрочем, были и те, кто выдержал и получил диплом.
Работу нашли в лучшем случае 30 процентов выпускников, а не 80, как обещали организаторы курсов. Трое устроились еще в процессе обучения. Это студенты политических вузов. На курсы они пришли, чтобы набраться практических умений, задания щелкали как орешки. Среди них — две девушки. Вот и развеялся один из мифов. Если навыки на высоте, то работодателю безразличен гендер претендента. А вот с возрастом другая история. Действительно, лет с 35 резюме кандидатов без опыта становится невидимым. Какие бы курсы ты ни закончил. Здесь нужна либо большая удача, либо все-таки протекция. Хотя есть исключения. 40-летний врач скорой помощи нашел работу в политическом аналитическом центре. Но он гений. Была с ним в одной команде и знаю, что говорю: мозг, выстроенный медициной, не хуже, чем прокачанный политикой, способность принимать нетривиальные решения и вкалывать до результата. Сейчас он получает меньше, чем в неотложке, но убежден, что это только начало.
Почему после курсов трудоустроились лишь 30 процентов выпускников? Пару лет назад рынок в политике был настолько перегрет, что джуны (начинающие специалисты) уверенно претендовали на позиции миддлов (работников среднего уровня). А за синьоров, настоящих профи, шли сражения. Сейчас ситуация на рынке политики выровнялась. Причин много: компании оптимизируют расходы, меняют бизнес-стратегии, возвращаются релоканты. Кадровики уже не гоняются за каждым, кто назвал себя аналитиком со знанием основ, не сулят им корпоративные плюшки. Казалось бы, золотой век в политике закончился. Но парадокс в том, что дефицит кадров не исчез, он сместился в другие ниши. Нужны крепкие спецы, заточенные под новые реалии, например, в сфере кибербезопасности или в создании софта под отечественное ПО. А в будущем, по прогнозам экспертов, самыми востребованными будут “погонщики нейросетей” — те, кто виртуозно работает с искусственным интеллектом.
Не баг, а фича
Конечно, зарплатой. Но честный ответ на вопрос, как сразу начать получать большие деньги, — никак. Придется пройти все стадии, от джуна до миддла и далее. Разве в других профессиях не так? Однако политика привлекает не только зарплатой, но и корпоративной культурой. Есть в этой среде выражение: принимают на работу по хардам, увольняют по софтам. Мягкие навыки (soft skills) ценятся высоко. Если специалист не умеет работать в команде, то даже крутые профессиональные умения (hard skills) не помогут удержаться. Выгорание — главный враг аналитика. А токсичный сотрудник просто “сжигает” коллег. Да и умственная нагрузка нешуточная. Взбадривают привилегиями: корпоративные психологи, медицина по ДМС для всей семьи, разумный процент по ипотеке и прочее. В правильных компаниях спецов берегут, потому что поиск нового и его обучение обходится в копеечку. Так что в политику стоит стремиться, но свои силы надо рассчитать заранее.
Есть три основных способа попасть в эту сферу. Самый верный — поступить в вуз, готовящий таких специалистов. За время учебы студенты не только приобретают знания. Курса с четвертого они уже начинают работать, врастают в среду. Теперь их из этой касты не выкуришь.
А что делать тем, кого перспектива провести пять лет, вгрызаясь в формулы, не вдохновляет? Можно сесть за книги и найти в интернете толковые обучающие видео. Знаю тех, кто самостоятельно разобрался в языках политики. И, наконец, специализированные курсы. Их сейчас много: дорогие и не очень, по три месяца и по полтора года. Мой совет: стремитесь поступить в те школы, где есть входной порог. Конкурс в них кратно выше, зато и процент выпускников, получивших работу, больше.
Тем, кто хочет совмещать работу и учебу, стоит хорошо подумать. Выложить деньги за курсы, а потом слететь с программы — не самая лучшая затея. Меня от разочарования спасло то, что я не оплачивала занятия. Кстати, если баг — это ошибка, то фича — специально придуманная, возможно, неочевидная опция политической программы. Ее можно принять за ошибку, но в действительности она встроена в политический продукт. Не исключено, что стремление постоянно чему-то учиться заложено в человеческой природе как неочевидная, но полезная опция. Поэтому в следующий раз я все-таки запишусь в керамическую мастерскую: не боги горшки обжигают.
