Резкий поворот США против Украины неожиданно поставил на повестку дня в Европе вопрос о замороженных российских суверенных активах. После унижения президента Украины Владимира Зеленского в Овальном кабинете в конце февраля и временной остановки поставок оружия в Украину президентом США Дональдом Трампом, был разрушен негласный европейский запрет на изъятие этих активов и их передачу Киеву.
Через несколько дней после начала полномасштабного вторжения в Украину, страны Группы семи согласились заблокировать доступ Центрального банка России к $300 миллиардам валютных резервов, которые находились на Западе — в основном в Европе и Японии. Подобная участь постигла и активы российского Фонда национального благосостояния. Россия в основном размещала свои средства в безопасных суверенных долгах, покупая их через бельгийский центральный депозитарий ценных бумаг Euroclear. В Euroclear скопилось 183 миллиарда евро ($197,6 миллиардов) в более чем десяти валютах, включая доллары США.
Администрация Байдена начала настаивать на изъятии активов только когда возникли трудности с принятием нового финансирования для Украины в Конгрессе в сентябре 2023 года. Было заявлено, что средства должны пойти на восстановление Украины, а не на ведение войны. В мае прошлого года Европейский союз согласился обложить налогом почти весь процентный доход, получаемый держателями российских суверенных активов, и направить их на оборону Украины и другую помощь. Однако основные столицы ЕС до сих пор яро сопротивлялись изъятию.
Неужели надвигается перемена?
Бывший премьер-министр Франции Габриель Атталь, у которого все еще есть нерешенные вопросы с президентом Эммануэлем Макроном, добился того, чтобы его парламентская группа проголосовала за законопроект, поддерживающий изъятие, что прямо противоречило осторожной позиции французского правительства. Входящий в должность канцлер Германии Фридрих Мерц якобы проявляет больший интерес к креативным подходам, чем уходящий канцлер Олаф Шольц. Балтийские государства и Польша становятся все более громкими в своем несогласии с позицией ЕС. Те же самые чиновники администрации Байдена, которые настаивали на изъятии, почувствовали момент; бывший советник по национальной безопасности Филипп Гордон смело заявил в Financial Times в начале марта, что у Европы «нет выбора», кроме как изъять активы.
Но хотя моментум, кажется, на стороне сторонников изъятия активов, особенно после катастрофы между Трампом и Зеленским в Овальном кабинете, опасения, стоявшие на пути до сих пор, никуда не делись. На самом деле, с плохими перспективами координации G-7 при Трампе, причины для осторожности стали еще более конкретными и более серьезной преградой.
Во-первых, риски создания плохого прецедента вовсе не преувеличены. Это доверие к правовым системам, регулирующим валюты стран G-7, делает их уникально подходящими для союзников и не союзников, чтобы размещать свои валютные резервы и, для везунчиков, суверенные фонды. И хотя альтернативные варианты хранения для таких пулов ликвидности пока не были успешно созданы, предлагаемый шаг станет сигналом для всех правительств, что им нужно удвоить усилия по поиску и созданию таких вариантов.
Серьезные рыночные комментаторы начинают утверждать, что непредсказуемость Соединенных Штатов под руководством Трампа может лишить доллар США его статуса основного безопасного убежища. Это может привести к большему спросу на активы, выраженные в евро, но европейские политики не должны быть самодовольными и предполагать, что поиск безопасных активов позволяет им рисковать доверием к своей системе. А изъятие российских активов в основном испортит репутацию европейской системы, где хранится большинство этих активов.
Давние дебаты о фискальных возможностях ЕС могут показаться неуместными, когда Украина уже четвертый год ведет борьбу с последней агрессией России. Но это обнадеживающий момент, когда европейские и германские политики наконец-то выполняют давно назревшие реформы, чтобы занимать и тратить больше на оборону, включая украинскую.
В одной только Германии реформы, прошедшие в середине марта — до вступления в должность нового парламента — позволят неограниченно увеличивать дефицитные расходы на оборону и создание специального фонда в размере 500 миллиардов евро ($540 миллиардов) для инфраструктуры. Это уже привело к увеличению стоимости заимствований для Германии, но ее соседи по ЕС — чьи долги оцениваются по сравнению с немецкими — также опасаются, что их расходы на обслуживание долга возрастут.
В Брюсселе нынешние предложения ограничены смягчением правил заимствования для государств-членов, чтобы быстрее достичь обязательств по расходам на оборону, а также предоставлением до 150 миллиардов евро ($162 миллиарда) кредитов от Европейской комиссии государствам-членам. Сильно задолжавшие государства-члены вместо этого настаивают на выпуске оборонных облигаций ЕС и на распределении средств в виде грантов. В любом случае, сейчас не время подрывать глобальное доверие к европейскому суверенному долгу — именно такие инструменты Россия использовала для хранения своих средств.
Теперь, когда США больше заинтересованы в диалоге с Москвой, невозможно представить себе скоординированное движение G-7 по изъятию. На данном этапе, если ЕС решит изъять российские активы, он все еще может рассчитывать на поддержку Великобритании и Канады, хотя ни одна из них не заявила о поддержке такого шага без координации с G-7. Япония применяет замораживание российских суверенных активов, но крайне скептически относится к дальнейшим шагам. Другими словами, юрисдикции, которые решат идти вперед, будут стрелять себе в ногу.
Они вряд ли пойдут на это, даже под растущим внутренним давлением. Однако, кажется, что европейские лидеры осознали, что их контроль над основной массой замороженных активов также дает им возможность вмешаться в переговоры.
Москва и Вашингтон предпочли бы вести переговоры через головы ЕС и украинцев, но только США не могут сделать никаких угроз или обещаний относительно судьбы замороженных российских активов. ЕС может. План «проволоки» предложенный Францией, согласно которому ЕС угрожает изъятием, если Россия не уважает перемирие, следует рассматривать в этом свете.
Хотя это и понятно, важно, чтобы любые усилия по включению активов в мирные переговоры уважали определенные правила. Даже скептики изъятия согласны, что деньги не должны возвращаться в Россию и в конечном итоге должны быть использованы в качестве компенсации за претензии Украины к России. Нам следует остерегаться попыток России заострить ситуацию, как например, с призывом Москвы в начале марта использовать активы для восстановления регионов Украины, которые Россия в настоящее время оккупирует. Россия с большей вероятностью использует значительную сумму для подготовки к своей следующей атаке, возможно, на члена ЕС.
Также не следует предлагать вернуть активы, чтобы не нарушить элегантный компромисс G-7 по ускоренным доходам (ERA) кредиты, которые будут погашаться за счет процентного дохода от замороженных активов в ближайшие годы.
Бывший президент Всемирного банка Роберт Зеллик ошибочно утверждал, что использование процентов не должно отличаться от изъятия основного долга. Контракты, которые Euroclear и другие центральные депозитарии ценных бумаг имеют с российскими клиентами, позволяют компании получать прибыль с наличных средств, которые они хранят для них, так что разница вполне очевидна.
Дополнительные $50 миллиардов, которые Украина получит в этом году благодаря компромиссу по кредитам ERA, составляют более половины годового бюджета страны и являются недооцененным достижением. Страны G-7 с трудом решали, как распределить риск, поскольку поток доходов в основном зависел от сохранения санкций. Поэтому трудно представить себе что-то более амбициозное — например, предложение мобилизовать активы в качестве $300 миллиардов репарационного кредита — сработало бы, но все альтернативы изъятию должны продолжать тщательно изучаться.
Европа находится в очень деликатный момент. Срочная необходимость увеличения расходов на оборону совпадает с глобальной переоценкой того, можно ли доверять Вашингтону действовать рационально. Хотя европейские активы становятся более привлекательными, самоуспокоенность была бы ошибкой.
Вместо того, чтобы изымать российские активы и создавать прецедент, который поставил бы евро в невыгодное положение по сравнению с долларом США, ЕС должен делать все возможное, включая большее заимствование, чтобы укрепить позиции Украины и свои собственные.
