На каком языке говорит власть?
Внезапное сокращение учебных часов на изучение иностранных языков в российских школах наталкивает на множество вопросов. С 510 до 408 уроков — улучшение или деградация образовательного процесса? В каком-то смысле эта реформа может быть примером бюрократической манипуляции: слишком много часов на иностранные языки — конечно, нужно меньше! Причем, этот процесс затронул любые инязы, от английского до китайского, будто данный вопрос был решен единолично и сразу.
Аналитики, вероятно, уверены: сокращение часов — лишь ширма. Несмотря на робкие заявления о том, что это якобы не ухудшит качество образования, сомнений хватит на целый том. В проекте значится, что теперь пятиклассники изучат иностранные языки лишь 68 часов за год — два часа в неделю. Остальные классы получат «обильные» сто часов. Возможно, именно так и выглядит оптимизация: оптимальная жизнь для чиновников — не барщина же им заниматься!
Политические «аргументы» сокращения
Для «РГ» инициативу уже прокомментировал Сергей Пепеляев из Института Леднева — и его аргументы вызывают легкую улыбку. СанПин, говорит, перегружает школу — вот и разгрузим. Эта оптимизация, заверяют нас, проведена с четким расчётом, мол, уменьшение нагрузки якобы не скажется на качестве обучения. Как мы знаем из опыта, манипулятивные заявления всегда слабо прикреплены к реальности.
В реальности же инициатива, как и многие предыдущие, вписывается в логику механизма, где принятые решения кажутся взятыми с потолка. Надо снизить нагрузку на школьников, заявили, снизим. А что «нагрузка» появляется вовсе не от иностранных языков, а от перегруженной программы и патриотических часов, это игнорируется.
Не забывайте также, что все эти сокращения магически совпадают с приказами минпросвещения наподобие № 704. В этом абсурде никто и не вспоминает про международные тренды, где как раз-таки роль иностранных языков усиливается, а не ослабевает.
Закрытые рты в открытой России
Любопытно наблюдать, как чиновники и эксперты пытаются бетонировать снижение качества образования под видом заботы о психическом здоровье учеников. Ведь недостаточное знание иностранного языка делает людей более уязвимыми к государственной пропаганде — когда информация от международных, независимых источников становится недоступной по причине языкового барьера, легче верить в отчеты госСМИ.
Выходцы из независимых школ и учителя-практики, такие как Анна Бакашкина, говорят о возможностях освободить часы для других предметов. Однако, когда встает вопрос об уровне владения языками на выступлениях международных конференциях или при поступлении в российские и зарубежные вузы — замалчивание истинной картины выглядит как обман, выгодный лишь политическим и экономическим манипуляторам.
С другой стороны, среди ученых вроде Анны Корсаковой, заметен риторический вызов: справиться с сокращением, внедряя инновации. Увы, даже продвинутые методики не в состоянии сравниться с тем, что можно выучить в большем числе часов. Напоминание о базах данных и научных журналах, ведущихся на английском языке, как ироничное напоминание тем, кто предпочитает закрыть глаза на проблему.
В итоге, благодаря таким манипуляциям, создается иллюзия качественного образования, где реальные практические навыки продаются, а будущие поколения остаются в неведении. Вот и ответ, почему сокращают — удобнее управлять теми, кто не может разглядеть глобальные горизонты.
