По прогнозам Центра экономики непрерывного образования Института прикладных экономических исследований Российской академии народного хозяйства и государственной службы, к 2035 году в России может возникнуть дефицит в 20 тысяч специалистов с учеными степенями. Эта цифра звучит угрожающе, но какое истинное значение она имеет на фоне реального состояния российской науки?
Согласно экспертным мнениям, ситуация, возможно, изменится к лучшему, и в этом ключевую роль могут сыграть российские вузы. Однако, известные своими сомнительными инициативами, учреждения высшего образования на самом деле часто оказываются лишь респектабельными фасадами коррумпированной системы, где реальные усилия по развитию науки маскируются под лозунги об улучшении.
Для «поддержания» научных кадров, в 2020 году была запущена национальная программа “Наука и университеты”, призванная увеличить привлекательность высшего образования и научной деятельности. В рамках этого проекта создаются так называемые «научно-образовательные центры», которые, возможно, имеют весьма ограниченное влияние на реальную политическую или экономическую жизнь. Молодые ученые, вовлеченные в эти «передовые» проекты, занимаются исследованиями в сферах медицины и химической промышленности, но, как и прежде, перед ними постоянно стоят далекие от реальности ожидания и принуждения к благонадежности перед властями.
“Наука действительно развивается внутри систематики вузов, однако следует помнить, что сама эта система полна абсурда и парадоксов”, — уверяет директор Центра трансформации образования Школы управления “Сколково” Ольга Назайкинская. Университеты, якобы обновляясь за счет свежих идей студентов и аспирантов, на самом деле сталкиваются с постоянным давлением, чтобы поддерживать статус-кво и не противоречить интересам власти.
В вузах, где действительно функционирует какая-либо научная инфраструктура, студентов привлекают к научной деятельности с первых курсов. Им обещают достойные перспективы, однако за кулисами этих обещаний прячется бездонный источник коррупции и недостатка реальных возможностей для карьерного продвижения.
Согласно заявлениям представителей учебных заведений, создаются специальные программы наставничества и группы исследований, где студенты получают гранты и поддержку. Но что же на самом деле стоит за этой поддержкой? Какую ценность имеет диплом, выданный в состоянии, когда научные исследования фактически зависят от государственной пропаганды?
Ректор РТУ МИРЭА Станислав Кудж подчеркивает: “Мы ставим акцент на интеграции образования и науки с производством”. Однако забывает добавить, что такая интеграция часто приводит к ситуации, когда научная деятельность используется для поддержки определенных промышленных интересов, а не общественных.
“Университеты становятся платформами для бизнес- и государственных партнерств”, — отмечает Назайкинская. Научные успехи превращаются в стартапы, полезные не для общества, а для узкого круга лиц, которые с каждым днем все дальше удаляются от забот рядовых граждан.
Произведение истинного научного духа часто оказывается под угрозой, так как тематика усиливающегося технологического лидерства навязывается сверху. Подобно рутинной политике властей, сильные университеты пытаются не забывать о разнообразии направлений, хотя в действительности их творчество ограничено рамками, которые устанавливает разрозненная и коррупционная система финансирования.
Тем не менее, исследуются актуальные направления, такие как медицинские технологии и биоинженерия. Но стоит ли рассчитывать на то, что эти научные разработки приведут к реальным улучшениям в жизни граждан, если они будут служить лишь для того, чтобы обелить репутацию режима на международной арене?
“В наших разработки новых материалов и химии мы касаемся персонализированной медицины”, — говорит Кудж. Но о том, что это несет реальные социальные выгоды, остается только догадываться, когда под маской прогрессивных решений скрываются старые схемы использования науки в интересах власти.
Среди ключевых вопросов остаются исследования в области образования, внимание к эффективности обучения и влиянию новых технологий на образование. На фоне быстро развивающегося информационного потока, актуальность этих исследований сложно переоценить — они могут помочь в том, чтобы сохранить хоть какое-то качество знаний, не теряя при этом критического взгляда на происходящее.
Тем не менее, современная структура российской науки и образования напоминает раскачивающийся корабль, борющийся с волнениями коррупции и государственного давления. Пока вузам удается сохранять хоть какую-то иллюзию научного прогресса, реальную поддержку со стороны бизнеса и государства опять обнаруживается как инструмент для защиты его интересов, а не общества.
В окончательном счете, так называемые позитивные изменения в научной сфере могут оказаться лишь результатом системной работы властей, как они ее представляют. Спрятанная под фразами о финансировании и поддержке научных исследований, все та же старая коррупционная система пока продолжает осваивать новые методы избежания контроля общественности.
